И.И. Левитан

БИОГРАФИЯ

Признанный мастер. Взлеты и падения

Для Левитана 1892 год был годом больших и малых тяжелых и неприятных событий. В январе этого года в журнале «Север» появился известный рассказ Чехова «Попрыгунья», в котором многие, и в том числе Левитан, увидели изображение его отношений с Кувшинниковой. На этой почве у него с Чеховым произошла в апреле ссора, которая окончилась полным примирением лишь на Новый год в 1895 году. Левитан, несомненно, тяжело переживал те сплетни и разговоры, которые вызвал в Москве, в его кругу, этот рассказ. И напрасно Чехов оправдывался, что он вовсе не имел в виду ни Кувшинникову, ни ее салон, ни ее роман с Левитаном. Ведь обиделись на него, увидев себя изображенными в неблагоприятном виде, не только Кувшинникова и Левитан, но и артист А. П. Ленский, узнавший себя в «толстом актере», одном из завсегдатаев салона «попрыгуньи». И сама Кувшинникова и ее салон были описаны Чеховым слишком похоже.

Но как бы ни реагировал болезненно мнительный Левитан на этот рассказ Чехова и на их ссору и охлаждение, - это был пустяк сравнительно с теми тяжелыми переживаниями и унижением, которому он вновь подвергся как еврей. Частью все усиливавшейся реакционной внутренней политики правительства было вновь разгоревшееся с конца 80-х годов преследование и ущемление прав еврейского населения.

В 1887 году была сокращена территория черты оседлости и началось выселение евреев из местностей, которые были исключены из нее, была введена процентная норма для евреев в учебных заведениях. Наконец, в 1891 году правительство принялось за «чистку» Москвы. Всего за 1891-1892 годы из Москвы было выселено 38 тысяч евреев. Выселение совершалось очень жестоко и грубо, вызывало немало трагедий. Оно проводилось московским генерал-губернатором великим князем Сергеем Александровичем настолько неуклонно, что затронуло даже Левитана. Признанный выдающийся художник, которого к тому времени уже считали одним из ведущих пейзажистов, вновь, как некогда в дни своей юности, был вынужден покинуть Москву. В сентябре 1892 года он уезжает в Болдино. Его выселение было настолько скандально, что за него вступились влиятельные люди, и он смог очень скоро, в начале декабря, вернуться в Москву. Но все же это была и тревога и, главное, жестокое унижение. Левитан помнил это унижение всю жизнь. Да и вернувшись в Москву в начале декабря, он первое время жил здесь бесправным.

Он писал еще в мае 1893 года П. А. Брюллову, что хлопочет в канцелярии обер-полицмейстера «о выдаче... какого-либо временного паспорта на жительство вне Москвы (в Москве меня не беспокоят)» Не беспокоили, очевидно, по распоряжению Сергея Александровича, но только не беспокоили. А полностью он не был еще легализован. За помощь в этой легализации он благодарит Брюллова в следующем к нему письме от 2 января 1894 года. Естественно, что все это доводило Левитана «минутами до бешенства», стоило ему немало нервов и здоровья и ускорило его раннюю кончину от болезни сердца. Недаром Левитан даже уже значительно позже, в 1899 году, просил издателя газеты «Курьер» Е. 3. Коновицера напечатать заметку о посещении его мастерской Сергеем Александровичем и его супругой. Это было как бы полным признанием его, гарантией безопасности.

При всех этих тяжелых переживаниях Левитан продолжал много работать творчески и принимать участие в художественно-общественной жизни. Так, в декабре 1892 года, вскоре по возвращении в Москву, он входит в комиссию Московского общества любителей художеств по присуждению премий на очередном конкурсе; выставляется на XII Периодической выставке, а затем, как мы видели, на XXI Передвижной, где была экспонирована в числе других картин его « Владимирка ». С 1893 года он посещает вечера Московского общества любителей художеств.

В том же году было начато и одно из крупнейших произведений Левитана - картина «Над вечным покоем»

Над вечным покоем. 1894г.

В середине марта 1894 года Левитан вторично поехал за границу. Побывав в Вене, он отправился оттуда на озеро Комо в Северной Италии на границе со Швейцарией. Оттуда он попадает на юг Франции, в Корниш, а затем вновь посещает Париж. Виды Корниша и озера Комо и остались для нас свидетелями этой второй поездки за границу. По сделанным с натуры этюдам Левитан писал, как обычно, картины уже позднее, очевидно, в Москве.

По возвращении из-за границы Левитан гостит несколько дней у своего сотоварища Переплетчикова и у артиста Л. Д. Донского в его имении Гирино, Тверской губернии. Здесь хозяин имел возможность наблюдать, как глубоко воспринимал природу Левитан, как он умел «видеть» ее в живом изменении и выжидать эти изменения: «Водил я его, - рассказывает Донской, - не только по полям и лесам, но и по болотам. Иногда во время таких путешествий он вдруг останавливался и томительно долго как будто ждал чего-то. Раз мне стало скучновато выдерживать такую длинную паузу. - Исаак Ильич, о чем это вы задумались так основательно-страшновато? - А вот видите облачко? - показывает он. - Оно станет сейчас закрывать солнце, и кругом лягут полутени, которых я жду».

Вероятно, потому-то и любил так Левитан ходить на охоту. Здесь, часами блуждая по лесам и болотам, можно было подолгу стоять неподвижно, наблюдая жизнь природы, смену освещения и т.д. Здесь, на охоте, само собой зрительное восприятие сливалось с душевным переживанием и ожидание изменений в природе было «лирическим философствованием». Оно отлагалось в душе художника и составляло основу его уже сознательного лирического философствования на картинном холсте.

Левитан в июле месяце уехал с Кувшинниковой в Тверскую губернию, в имение Ушаковых Островно близ Вышнего Волочка. Их жизнь здесь, на берегу большого Островенского озера, красочно описана Т. Л. Щепкиной-Куперник в ее воспоминаниях и в рассказе «Старшие». Описаны и безмятежное житье вначале, усиленная работа Левитана на этюдах, затем знакомство с владельцами соседнего имения Горка, приведшее к роману Левитана с хозяйкой имения петербургской светской дамой А. Н. Турчаниновой, и разрыв с Кувшинниковой. Кувшинникова уехала в Москву, а Левитан переселился в Горку.

Кувшинникова, несомненно, сыграла существенную роль в жизни Левитана, способствовала общему развитию молодого художника, ввела его в художественную среду (в ее гостиной « бывало пол-Москвы»3). Значительное место в личной жизни Левитана заняла вслед за Кувшинниковой и Турчанинова, связь с которой продолжалась у Левитана до самой смерти и которая ухаживала за художником в его последние дни.

Волжская природа, в течение четырех лет вдохновлявшая Левитана, постепенно сменяется пейзажами Тверской губернии с ее озерами. Левитан проводит здесь ряд лет до 1896 года, когда едет летом в Финляндию, в еще более «озерный край», а затем на Ладожское озеро. Вспомним, что и за границей, на севере Италии, Левитана увлекло в 1894 году озеро Комо. Мотив озера надолго становится одним из любимых наряду с мотивами дорог и окраин деревни в творчестве Левитана. Ему будет посвящена и последняя большая оставшаяся незаконченной картина художника «Озеро» («Русь», 1899—1900).

По истории создания волжских пейзажей мы знаем, как долго и постепенно входил Левитан в новую для него природу. Так было и сейчас. В 1891 году, впервые попав в «озерный край», Левитан еще пишет основную картину на старый, давно ему знакомый мотив плотины, мельницы. Так рождается «У омута». В следующем, 1892 году Левитан живет в Болдине, Владимирской губернии, и увлечен как главным мотивами полей и дорог. Так возникает картина « Владимирка». Но уже в это время пишется вариант «Тихой обители» - картина «Вечерний звон», для которой характерно расширение пространства воды и неба, увеличение их роли и значения в эмоциональном строе и в содержании этого образа вечерней благостной тишины.

В 1893 году, вторым летом, проведенным в Тверской губернии, Левитан пишет этюды и эскизы для картины «Над вечным покоем», изображающей озеро Удомля. Одновременно с этим трагическим образом создается картина «На озере» (Саратовский гос. художественный музей им. А. Н. Радищева) с мотивом вечернего тихого заката над водой

<<<Предыдущая |

Следующая>>> | Вверх^^^