Предыстория

Наличие предыстории уже выделяет Плюшкина из галереи помещиков. Он был женат и семьянин, приветливая и говорливая хозяйка славилась хлебосольством, навстречу гостям выходили две миловидные дочери, выбегал сын. В доме были открыты все окна, все текло живо и совершалось размеренным ходом. Соседи ездили к нему в гости поучиться мудрой скупости.
Но хозяйка умерла, к Плюшкину перешла часть забот, и он стал беспокойнее, подозрительнее и скупее. Старшая дочь скоро убежала со штабс-ротмистром и обвенчалась в какой-то деревенской церкви. Отец проклял ее. Были отпущены учителя; сын, посланный в город служить в палате, вместо этого определился в полк, скоро проигрался, отец проклял и его «и никогда уже не интересовался знать, существует ли он на свете, или нет». Наконец, умерла последняя дочь, находившаяся с ним в доме, и старик очутился сторожем, хранителем и владетелем своих богатств.
Одинокая жизнь дала пищу скупости; человеческие чувства, которые никогда у него не были глубоки, мелели ежеминутно. «С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только два, из которых одно... было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате... сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз. Он уже позабывал сам, сколько у него было чего, и помнил только, в каком месте стоял у него в шкафу графинчик с остатком какой-нибудь настойки, на котором он сам сделал наметку, чтобы никто воровским образом ее не выпил, да где лежало перышко или сургучик.»
Давая Плюшкину предысторию, Гоголь показывает, что эта «мертвая душа» когда-то была живой, и дает ей надежду на возрождение. Плюшкину от природы дано больше всего, поэтому он несет самую большую ответственность за тот образ жизни, который он ведет. Гоголь мастерски выделяет этапы деградации Плюшкина – начиная со смерти жены и заканчивая смертью младшей дочери. «Мудрая скупость» Плюшкина превращается в нечеловеческую жадность, поедающую его умирающую душу, разумная экономия становится дикой, человек в Плюшкине погибает, остается лишенный собственного достоинства сумасшедший, готовый за две копейки стоять на коленях.