•
"Òèõèé Äîí" - "Èëèàäà" XX âåêà...
М.А.Шолохов — И.В.Сталину
4 апреля
1933г.
Станица Вешенская
...Теперь о методах, которые применяли
во всех колхозах района согласно установкам Овчинникова и под
непосредственным руководством Шарапова. Выселение из дома и распродажа
имущества производилась простейше: колхозник получал контрольную цифру
сдачи хлеба, допустим, 10ц. За несдачу его исключали из колхоза, учитывали
всю его задолженность, включая и произвольно устанавливаемую убыточность,
понесенную колхозом за прошлые годы, и предъявляли все платежи, как к
единоличнику. Причем, соответственно сумме платежей расценивалось
имущество колхозника; расценивалось так, что его в аккурат хватало на
погашение задолженности. Дом, например, можно было купить за 60 — 80 руб.,
а такую мелочь, как шуба или валенки, покупали буквально за
гроши...
Было официально и строжайше воспрещено остальным
колхозникам пускать в свои дома ночевать или греться выселенных. Им
надлежало жить в сараях, в погребах, на улицах, в садах. Население было
предупреждено: кто пустит выселенную семью — будет сам выселен с семьей. И
выселяли только за то, что какой-нибудь колхозник, тронутый ревом
замерзающих детишек, пускал своего выселенного соседа погреться. 1090
семей при 20-градусном морозе изо дня в день круглые сутки жили на улице.
Днем, как тени, слонялись около своих замкнутых домов, а по ночам искали
убежища от холода в сараях, в мякинниках. Но по закону, установленному
крайкомом, им и там нельзя было ночевать! Председатели сельских советов и
секретари ячеек посылали по улицам патрули, которые шарили по сараям и
выгоняли семьи выкинутых из домов колхозников на улицы.
Я видел
такое, чего нельзя забыть до смерти: в хут. Волоховском Лебяженского
колхоза ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от
холода, семьи выкинутых из домов жгли на проулках костры и сидели возле
огня. Детей заворачивали в лохмотья и клали на оттаявшую от огня землю.
Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так
издеваться над людьми?
Мне казалось, что это один из овчинниковских
перегибов, но в конце января или в начале февраля в Вешенскую приехал
секретарь крайкома Зимин. По пути в Вешенскую он пробыл два часа в
Чукаринском колхозе и на бюро РК выступил по поводу хода хлебозаготовок в
этом колхозе. Первый вопрос, который он задал присутствовавшему на бюро
секретарю Чукаринской ячейки: «Сколько у тебя выселенных из домов?».
«Сорок восемь хозяйств». «Где они ночуют?» Секретарь ячейки засмеялся,
потом ответил, что ночуют, мол, где придется. Зимин ему на это сказал: «А
должны ночевать не у родственников, не в помещениях, а на
улице!»
После этого по району взяли линию еще круче. И выселенные
стали замерзать. В Базковском колхозе выселили женщину с грудным ребенком.
Всю ночь ходила она по хутору и просила, чтобы ее пустили с ребенком
погреться. Не пустили, боясь, как бы самих не выселили. Под утро ребенок
замерз на руках у матери. Сама мать обморозилась. Женщину эту выселял
кандидат партии — работник Базковского колхоза. Его, после того как
ребенок замерз, тихонько посадили в тюрьму. Посадили за «перегиб». За что
же посадили? И, если посадили правильно, то почему остается на свободе т.
Зимин?
Число замерзших не установлено, т. к. этой статистикой никто
не интересовался и не интересуется; точно так же, как никто не
интересуется количеством умерших от голода. Бесспорно одно: огромное
количество взрослых и «цветов жизни» после двухмесячной зимовки на улице,
после ночевок на снегу уйдут из этой жизни вместе с последним снегом. А
те, которые останутся в живых, будут полукалеки.
Но выселение —
это еще не самое главное. Вот перечисление способов, при помощи которых
добыто 593 т хлеба:
1. Массовые избиения колхозников и
единоличников.
2. Сажание «в холодную». «Есть яма?» — «Нет». —
«Ступай, садись в амбар!» Колхозника раздевают до белья и босого сажают в
амбар или сарай. Время действия — январь, февраль, часто в амбары сажали
целыми бригадами.
3. В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги
и подолы юбок керосином, зажигали, а потом тушили: «Скажешь, где яма!
Опять подожгу!» В этом же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины
зарывали и продолжали допрос.
4. В Наполовском колхозе
уполномоченный РК, кандидат в члены бюро РК, Плоткин при допросе заставлял
садиться на раскаленную лежанку. Посаженный кричал, что не может сидеть,
горячо, тогда под него лили из кружки воду, а потом «прохладиться»
выводили на мороз и запирали в амбар. Из амбара снова на плиту и снова
допрашивают. Он же (Плоткин) заставлял одного единоличника стреляться. Дал
в руки наган и приказал: «Стреляйся, а нет — сам застрелю!» Тот начал
спускать курок (не зная того, что наган разряженный), и, когда щелкнул
боек, упал в обмороке.
5. В Варваринском колхозе секретарь ячейки
Аникеев на бригадном собрании заставил всю бригаду (мужчин и женщин,
курящих и некурящих) курить махорку, а потом бросил на горячую плиту
стручок красного перча (горчицы) и не приказал выходить из помещения. Этот
же Аникеев и ряд работников агитколонны, командиром коей был кандидат в
члены бюро РК Пашинский при допросах в штабе колонны принуждали
колхозников пить в огромном количестве воду, смешанную с салом, с пшеницей
и с керосином.
6. В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли
мимо головы допрашиваемого из дробовиков.
7. Там же: закатывали в
рядно и топтали ногами.
8. В Архиповском колхозе двух колхозниц,
Фомину и Краснову, после ночного допроса вывезли за три километра в степь,
раздели на снегу догола и пустили, приказ бежать к хутору рысью.
9.
В Чукаринском колхозе секретарь ячейки Богомолов подобрал 8 чел.
демобилизованных красноармейцев, с которыми приезжал к колхознику —
подозреваемому в краже — во двор (ночью), после короткого опроса выводил
на гумно или в леваду, строил свою бригаду и командовал «огонь» по
связанному колхознику. Если устрашенный инсценировкой расстрела не
признавался, то его, избивая, бросали в сани, вывозили в степь, били по
дороге прикладами винтовок и, вывезя в степь, снова ставили и снова
проделывали процедуру, предшествующую расстрелу.
9. (Нумерация
нарушена Шолоховым.) В Кружилинском колхозе уполномоченный РК Ковтун на
собрании 6 бригады спрашивает у колхозника: «Где хлеб зарыл?» — «Не
зарывал, товарищ!» — «Не зарывал? А, ну, высовывай язык! Стой так!».
Шестьдесят взрослых людей, советских граждан, по приказу уполномоченного
по очереди высовывают языки и стоят так, истекая слюной, пока
уполномоченный в течение часа произносит обличающую речь. Такую же штуку
проделал Ковтун и в 7 и в 8 бригадах; с той только разницей, что в тех
бригадах он помимо высовывания языков заставлял еще становиться на
колени.
10. В Затонском колхозе работник агитколонны избивал
допрашиваемых шашкой. В этом же колхозе издевались над семьями
красноармейцев, раскрывая крыши домов, разваливая печи, понуждая женщин к
сожительству.
11. В Солонцовском колхозе в помещение комсода внесли
человеческий труп, положили его на стол и в этой же комнате допрашивали
колхозников, угрожая расстрелом.
12. В Верхне-Чирском колхозе
комсодчики ставили допрашиваемых босыми ногами на горячую плиту, а потом
избивали и выводили, босых же, на мороз.
13. В Колундаевском
колхозе разутых добоса колхозников заставляли по три часа бегать по снегу.
Обмороженных привезли в Базковскую больницу.
14. Там же:
допрашиваемому колхознику надевали на голову табурет, сверху прикрывали
шубой, били и допрашивали.
15. В Базковском колхозе при допросе
раздевали, полуголых отпускали домой, с полдороги возвращали, и так по
нескольку раз.
16. Уполномоченный РО ОГПУ Яковлев с оперативной
группой проводил в Верхне-Чирском колхозе собрание. Школу топили до
одурения. Раздеваться не приказывали. Рядом имели «прохладную» комнату,
куда выводили с собрания для «индивидуальной обработки». Проводившие
собрание сменялись, их было 5 чел., но колхозники были одни и те же...
Собрание длилось без перерыва более суток.
Примеры эти можно
бесконечно умножить. Это — не отдельные случаи загибов, это — узаконенный
в районном масштабе — «метод» проведения хлебозаготовок. Об этих фактах я
либо слышал от коммунистов, либо от самих колхозников, которые испытали
все эти «методы» на себе и после приходили ко мне с просьбами «прописать
про это в газету».
Помните ли Вы, Иосиф Виссарионович, очерк
Короленко «В успокоенной деревне?» Так вот этакое «исчезание» было
проделано не над тремя заподозренными в краже у кулака крестьянами, а над
десятками тысяч колхозников. Причем, как видите, с более богатым
применением технических средств и с большей
изощренностью.
Аналогичная история происходила и в Верхне-Донском
районе, где особо-уполномоченным был тот же Овчинников, являющийся идейным
вдохновителем этих жутких издевательств, происходивших в нашей стране и в
1933 г.
...Обойти молчанием то, что в течение трех месяцев
творилось в Вешенском и Верхне-Донском районах, нельзя. Только на Вас
надежда. Простите за многословность письма. Решил, что лучше написать Вам,
нежели на таком материале создавать последнюю книгу «Поднятой целины».
С приветом М.Шолохов
И.В.Сталин — М.А.Шолохову
6 мая 1933
г.
Дорогой тов. Шолохов!
Оба Ваши письма получены, как Вам
известно. Помощь, какую требовали, оказана уже.
Для разбора дела
прибудет к вам, в Вешенский район, т. Шкирятов, которому — очень прошу Вас
— оказать помощь.
Это так. Но это не все, т. Шолохов. Дело в том,
что Ваши письма производят несколько однобокое впечатление. Об этом я хочу
написать Вам несколько слов.
Я поблгодарил Вас за письма, так как
они вскрывают болячку нашей партийно-советской работы, вскрывают то, как
иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и
докатываются до садизма. Но это не значит, что я во всем согласен с Вами.
Вы видите одну сторону, видите не плохо. Но это только одна сторона дела.
Чтобы не ошибиться в политике (Ваши письма — не беллетристика, а сплошная
политика), надо обозреть, надо уметь видеть и другую сторону. А другая
сторона состоит в том, что уважаемые хлеборобы вашего района (и не только
вашего района) проводили «итальянку» (саботаж!) и не прочь были оставить
рабочих, Красную армию — без хлеба. Тот факт, что саботаж был тихий и
внешне безобидный (без крови), — этот факт не меняет того, что уважаемые
хлеборобы по сути дела вели «тихую» войну с советской властью. Войну на
измор, дорогой тов. Шолохов...
Конечно, это обстоятельство ни в
какой мере не может оправдать тех безобразий, которые были допущены, как
уверяете Вы, нашими работниками. И виновные в этих безобразиях должны
понести должное наказание. Но все же ясно, как божий день, что уважаемые
хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это могло бы показаться
издали.
Ну, всего хорошего и жму Вашу руку.
Ваш И.
Сталин
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 827. Л. 1—22. Подлинник; Вопросы
истории, 1994, № 3. С. 14-16, 22
